Еще раз о гармонической интонации

    Казалось бы, никто не отрицает наличие гармонии в музыкальной организации. Можно добавить – любой гармонии в любой музыкальной системе: не только в классической, но и в системе Бартока, Хиндемита, Шенберга, Стравинского, Шнитке и т.д.  Термин «интонация» тоже всем до боли знаком и перепет на все лады, особенно в русле дидактического жанра  – так называемых «интонационных упражнений». Но почему объединение двух слов – гармония и интонация – никак не образует естественную связку, как в научном обиходе, так и в учебном процессе, неразрывную онтологическую событийность, отражающую суть всего музыкального многоголосного мироздания, начиная с первых образцов европейского  многоголосия (между прочим, хорошо бы вспомнить и замечательные примеры на многоголосие, существующее в восточной культуре), и заканчивая последними новациями в области спектральной музыки?

    Как можно объяснить, что достаточным естеством отличается выражение «лейтгармония», но одновременно с этим собственно гармонии отказывают в ее способности быть носителем индивидуальной интонации? Обычно на вопрос «что такое гармоническая интонация?» поступает ответный вопрос: «А разве такое бывает?».

    Быть может, причина в том, что однажды сложившиеся научные представления в той или иной области с трудом проходят свою историческую адаптацию, научную переоценку и, в конечном итоге, этап  кардинального переосмысления системы, где то, что было раньше самостоятельным образованием, становится частью новой системы, представляющей собой новую форму общения с миром.

   Поясним это на примере такого показателя, как тональность. Ф. Лист в последние годы своей жизни гениально услышал новые логические возможности музыкальной организации, открыв путь в ХХ век и серийности, и системе модусов. В то же время, его знаковая пьеса 1885 года получает название «Багатель без тональности». Здесь имеется в виду «без классической мажорно-минорной тональности». На сегодня всех, так или иначе причастных к музыке, можно разделить на две группы. Одни будут считать, что тональность в современной музыке может получить самые различные формы реализации (таких – меньшинство). Другие – продолжают считать, что тональность – это и есть мажорно-минорная система и если нет указанной мажорно-минорной системы, то, следовательно, нет и тональности (таких, к сожалению, большинство).

    Другой пример, указывающий на вопиющую степень несогласованности научно-практических представлений, находится в области дидактики, особенно на низовом уровне изучения музыки, т. е., в музыкальной школе. Педагоги – сольфеджисты с большим удовольствием выписывают белыми кружками тоническое трезвучие (напомним, данный аккорд включает I, III и V ступени). В то же время на вопрос «что такое тоника» обычно поступает ответ: «это – первая ступень». Отсюда возникают смешные несуразицы: если мелодия заканчивается на третьей ступени, следовательно, она заканчивается не на тонике.

    Историю становления гармонической интонации можно сравнить с процессом постепенной вертикализации  человечества. Иными словами, то, что существовало в монодии, в одноголосии, постепенно осваивалось по координате вертикали. Приведем следующий пример. Если предложить музыканту, обладающему высоким профессиональным уровнем, с одного раза воспроизвести мелодию, включающую 60 звуков, то вряд ли он сможет это сделать. Но 60 звуков, которые насчитывают 15 аккордов стандартной цифровки, не будут проблемой  для запоминания даже рядовым музыкантом.

    А что такое «альбертиевы басы»?  Разве это не гармоническая стандартная интонация, изложенная по оси «время»?

    Мы различаем аккорды, присущие Бетховену и Шопену, Шуберту и Шуману, Брамсу и Веберну, Рахманинову и Скрябину, Прокофьеву и Стравинскому. У каждого из них  своя   индивидуальная интонация в области гармонии. Классические аккорды прежде всего выявляют свое персональное лицо благодаря тембровым характеристикам (сравним до минорные аккорды у Бетховена и Шопена). Шуман находит для кульминаций аккорды, совершенно неординарно звучащие по своему интервальному составу. Брамс слышит гармоническую интонацию только в условиях особого контрапункта «верха и низа». Прокофьева можно записать в книгу рекордов Гинесса по изобретательству доминант, индивидуальность которых композитор черпает из многочисленных вариантов расслоения музыкальной ткани. Стравинский вошел в мировую историю  благодаря индивидуальности последнего аккорда, возникающего как результат сложения различных тематических образований, присущих данному произведению. Яркую интонационную индивидуальность носят все, так называемые  серийные аккорды.

    Гармоническая интонация как неотъемлемая часть всего музыкального достояния давным-давно должна стать ведущим показателем любого научного экскурса в музыку. И, кроме того, стать непременным аспектом всего музыкального образования на всех его этапах.